Е.Н. Трегубова, М.В. Емельянова
РЕГИОНАЛЬНЫЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ КОРПУС КАК ЭЛЕКТРОННЫЙ РЕСУРС ИЗУЧЕНИЯ НАРОДНОЙ АКСИОЛОГИИ*
 
Функциональный и культурологический аспекты языка разрабатываются в современной науке преимущественно на основе текстовых источников.   Именно текст, будучи одновременно порождением и культуры, и отдельного человека находится сегодня в центре внимания лингвистов. В силу своей многомерности текст рассматривается в современной лингвистике и смежных с ней дисциплинах как универсальный источник, являющий исследователю любую единицу языка в системе ее языковых, коммуникативных и культурных характеристик. В связи с  этим ведется разработка электронных текстовых ресурсов национального языка, содержащих подкорпусы авторской, газетной, разговорной и диалектной речи.
Однако создание универсального языкового ресурса, который бы мог удовлетворить все запросы ученых, вряд ли возможно, так как сегодня лингвистика значительно расширила поле своих исследований.   Поэтому исследователи, разрабатывая новый источниковый ресурс, учитывают специфику  лингвистического направления, а также и природу самого объекта. 
В настоящее время разрабатывается лингвистами Саратовского университета В.Е. Гольдиным и О.Ю. Крючковой коммуникативный диалектный корпус, описывающий модель сельского общения [Крючкова 2007]. В. Е. Гольдин, положивший начало коммуникативной диалектологии в России, одновременно явился инициатором создания диалектного коммуникативного корпуса, полагая, что наличие такого ресурса будет способствовать изменению статуса диалектологии в составе русистики, в то время как «отсутствие доступного широкому кругу русистов репрезентативного первичного диалектного материала – текстов – не позволяет составить целостного представления о диалектной коммуникации, построить симметричное литературному языку описание диалектной речи» [Крючкова 2007: 387].  Наличие корпуса открывает для диалектологии новые перспективы также и в области исследования традиционных проблем. «Новизна подхода к традиционным проблемам определяется полнотой выборки, получаемой на основе электронного текстового корпуса, отражением в корпусе реальных отношений между единицами потока диалектной речи, возможностью адекватного выявления ее количественных характеристик» [Крючкова 2007: 388].
Разработка лингвокультуроведческого аспекта диалектологии также подводит к необходимости создания специального источникового ресурса. И в коммуникативном,  и лингвокультурологическом корпусе представлены диалектные тексты, однако отсортированы они по-разному, исходя из задач исследований в каждой из этих областей. Идея создания электронного корпуса лингвокультурологической направленности исходит из представления, что бытие культуры претворяется в языке, следовательно, модель культуры может быть описана группой текстов, порожденных носителями культуры, а также они могут стать базой для научных поисков в области этнолингвокультурологии. Объектом исследования лингвокультурологии  в синхронном и диахронном аспекте может быть одна культура на фоне других, две или несколько, взятых в сопоставлении,  или культурные срезы одной лингвокультуры в диахронии. Этнолингвокультура – это оригинальный взгляд на мир, определяющий возможные интерпретации фактов, явлений, событий, своеобразие которого запечатлено на всех ее уровнях, но прежде всего и в полной мере в языке. Язык ословливает мир культуры, а культура в свою очередь стимулирует рождение слова. Две эти встречные тенденции и порождают лингвокультуру. Под культурой в данном случае понимаются все ее уровни – материальная, производственная (деятельностная), религиозная, художественная.  
Представления о жизни культур, в том числе и локальных, складываются обычно на основе исследования артефактов, фольклорных произведений, исторических источников. Лингвокультурология открывает еще один путь для реконструкции модели культуры. Культура претворяется в группе текстов, сказанных непосредственными ее представителями.  Феномен традиционной кубанской культуры, ее коммуникативный опыт   как форма репрезентации локальной культуры пока не оценен по достоинству как с  точки зрения его этнолингвистического, так и образовательного потенциала. Предметом лингвокультурологии является прежде всего область аксиологии культуры, ее ценностные  и эстетические установки, воплотившиеся в разных культурных формах – вещь, символ, действие, слово, паремии, тексты.  
Диалектная культура западной части Кубани относится к  моделям позднего образования и строится на нескольких материнских основаниях, базовыми из которых являются традиции запорожского казачества и южнорусского сельского населения, сопутствующими следует считать традиции донского казачества, а также крестьянского  населения, прибывавшего на Кубань из малорусских губерний. Естественно, что определяющими, ядерными смыслами новой формирующейся кубанской культуры были ценности казачьего войска. В дальнейшем образ станично-хуторской жизни, семейный уклад, вливание традиций малорусского и южнорусского крестьянства, прежде всего через женщину, факторы нового пространства, которое необходимо было осваивать (строить дом, заниматься земледелием, садоводством и проч.),  - все это формировало новый тип культуры, самобытный, сплетающийся из разных культурных потоков. Что осмыслялось как ценность тогда и как менялось понятие о ценностях в течение длительного времени, что из этого сохранила традиция до сего дня и в каких формах? Ответ можно получить из лингвокультурного дискурса – корпуса  диалектных текстов на разные темы, отражающие наиболее существенные грани культуры: обрядовый дискурс, строительство, кулинария, флора, фауна, народная метеорология и хозяйство, народная медицина, мифология, рыболовство, охота. 
  Лабораторией региональной и компьютерной лексикографии СГПИ (Славянск-на-Кубани) в течение 15 лет  последовательно ведется работа по созданию диалектного текстового фонда западной части Кубани, станицы и хутора которой  строились черноморскими казаками. Этот корпус текстов стал основой регионального научного фонда, который представляет собой лексикографический комплекс (ЛК), включающий текстовый архив (традиционный и электронный носитель), аудиофонд, картотеку (традиционный и электронный носитель), лексикографическую базу данных, являющуюся источником получения словарей разного типа – частотных, словарей-конкордансов, словаря начальных форм с грамматической парадигмой, обратного словаря; а также статистической картины дискурса на уровне отдельной грамматической формы, части речи, синтаксической конструкции. На основе лексикографического комплекса полуавтоматическим путем можно получить разные типы словарей, осуществляется полное лексикографическое описание тематического диалектного дискурса [Емельянова 20041, Трегубова 2007].  На основе ЛК был получен гипертекстовый мультимедийный словарь традиционного кубанского дискуса «Свадебный обряд» [Емельянова 20042, Трегубова 2005].  Корпусная технология позволяет все эти задачи решить в рамках одного ресурса – разместить текстовые фонды, разработать параметры метаразметки и грамматической разметки единиц и создать рабочее место лингвиста для работы в корпусе и создания на основе программного приложения разных типов словарей в зависимости от запроса.  
 В  лингвокультурологическом корпусе представлены тексты, которые не совсем  естественны для говора и его повседневной коммуникации. В основном это тексты монологового характера или диалоги информанта с диалектоносителем. Тексты инициированы собирателем, и получены в ходе общения, которое достаточно сложно осуществлять, так как многое собеседником забыто и необходимо ему помочь вспомнить, «вывести» из пассивной памяти в активную то важное, что было присуще культуре раньше. Эта группа текстов вызывает особенный интерес, так как в процессе воспоминаний, кроме самих фактов, подробностей прежней жизни, носитель традиции сравнивает прошлое и настоящее, сопоставляет эти картины, всматривается в них как бы заново и порождает текст-комментарий, в котором выражена оценка событий, людей и жизни вообще. 
Подкорпус «Строительство» <ст. Петровская, Симоненко Пантелей Григорьевич, 1928 г. р.>  <дом, хозяйственные помещения>  *турлучный дом, саманный дом, блочный дом, до конца 50-х, размер, камыш, оценка*  Цэ ш то ш така сама турлушна в питьдисят пятом году. Не, цэ тут отец вопщэ жыв, и я тут жыв. У нас хата… отам мы куплялы, отам дэ собачка. Вона дэ-то в нас длиною двацять пять метров длиною. Значить там шо: для коровы, для сена, для дров и одна комната для жыля. Пид одной крышой, пит комышом. Ну а щяс, а щяс люды вжэ окультурылысь, куда нам. Щяс блочнэ, кырпычнэ. Ну, от части, в летний периот вот эта хата ужасть хароша, тут жэ ны жарко, ничё, а в кого блочнэ, кырпычна - ой бедни люды. Жарко ш у хати, а в нас ни. В нас литом в хати ны жарко, прохладно, харашо, и зимою ны холодно. Да, вона ш так ны нахолоня, як кырпыч или блок. Ну виш,  турлушна вона трошкэ крепшэ, а саман, еси вдрух вода пидийдэ, виткиля-ныбуть поступэ, ужэ насатку дав и туди вжэ пишло на пырыкось дило. А турлушна так болие-мение устойчивее. Вот такэ дило. 
Вторая группа представлена текстами, рожденными непосредственно самой культурой, бытующими в форме истории, в которой описывается какой-нибудь случай. Часто такой рассказ начинается словами «Я тоби сичас причту скажу…».
Подкорпус «Мифология» <ст. Старотитаровская, Еременко Миланья Ивановна, 1930 г.р.> <реальное событие> *змея, уж, свекровь, невестка* Одын случяй… Цэ давно моя мама расказывала. Ана давно ужэ в могыли лэжыть, а ии родитили расказывали, шо такый  был случяй ф Старотытаравки ф станыци Тэмрюцкого раёна. Тут и Тамань у нас знаменита. Ну, былы семьи многодетьни: по восемнацять человек, по трынацать, ны так, як сичас - одны, двое и фсэ. И нывисткы…Ужэ три нивистки було у одной свыкрухы. И ни мырылися. И свыкруха ослипла, слепа, стара, под дивяносто ужэ лет ей, а сыны издють в килы, пахають, молотють, убырають, хлеп, заготовлюють, а нывисткы нывзлюбыли старуху. Вона лэжыть на печи дэсь далэко, надо ии давать исты там, умывать, лазыть туда. Ну, и оны зговорылыся: «Давайтэ ии потроемо, шоб вона умэрла, и мы нэ будэм ужэ з нэю панькаться». Ну, согласылися фси трое, пиймалы ш гадюку, чи ужа, нэизвесна хто… убилы ии, зажарылы на  сковороди. Вкусно воно пахнэ. Кусочкамы поризали, ковбаской ужарэно воно, и накормылы ш, подалы ий  на пички. Она слепа, не баче.  «Ой, пахнэ, - кажэ, - харашо!» С такым апэтитом поила, шо воны ий далы, ну и уклалась там на пичи. Тэпла, спыть. А воны чилавикы приихалы з роботы, кони повыпрягалы, там обмываюця, а воны прыглядаюця и шэпчюця: «Оцэ ш мы иё похоронимо». А она на утро устае и с пэчи спускае ногы, и прозрила, ны стала быть слипою, а оны… очи у их вылазють на лоб. Ну, уцэ тоби думалы, шо мы отравыли ии, а вона ии пидлычила зрение, значит, шо – у мясе том гадючём шо-то такэ було, шо зрение ий выличило,  и открылыся у нэи зрение. И она фсэ стала бачить. Уцэ таки случаи шче булы… 
Эта причта относится к группе текстов, содержащих сюжет, в котором персонаж должен быть погубленным злоумышленниками, но оказывается не только спасен, а еще и вылечен. Информант рассказывает причту, в которой отражается осмысление случившегося невестками -  мясо гадюки оказалось целебным. Сам же рассказчик никак не комментирует эту историю, что удивительно, так как аксиологическое содержание ее, как и всякой притчи, неоднозначно. Сам текст вписан в круг текстов о чудесном предмете – гадючье мясо, так как центральным событием текста является чудесное исцеление. Наличие большего круга таких источников обеспечит наиболее объективное толкование, когда можно будет отграничить в тексте архаическое (исконное) содержание и инновационное. Предварительно пока можно говорить о наличии в притче двух культурных слоев – исконном, в котором очевиден сюжет, построенный на поверье об уже-хранителе дома, распрстраненн ый в кубанских и донских станицах и хуторах, и более поздний, плод атеистического (прагматического) мировоззрения - «Гадючье мясо как целебный предмет». 
 Третью группу текстов образуют  рассказы о том, як гулялы свайбы. Это интересный дискурс, строящийся на основе первичного текста – обрядового, который в рассказах часто имитируется, речь персонажей передается подробно, приводятся фольклорные тексты, ритуальные диалоги. Тем не менее это вторичный народный текст, построенный на основе воспоминаний, инициированных собирателем-лингвистом [Трегубова 2005]. Тексты подкорпуса «Свадебный обряд» неоднородны, каждый рассказчик более подробно останавливается на разных этапах  и деталях свадебного обряда – сватовство, девичник, наряд невесты, свадебный стол, приезд жениха, выкуп, приданое, куры и др.  Приведем  иллюстрацию микротемы *гильце*. Гильце является одним из центральных и оригинальных символов кубанского свадебного обряда. Символ имеет древние корни: украшенное деревце, которое ставят на столе перед невестой характерно для восточных славян. Название символа и, очевидно, обрядовые функции, с ним связанные, восходят к украинскому гильцю/вильцю. Что же касается места этого символа в ряду других и функций его в современном обрядовом действе, дискурс станиц содержит разные сведения. 
<ст. Черноерковская, Славянский район Краснодарского края, Слабая Екатерина Гавриловна, 1941 г.р. > <Свадьба> *гильце*   Гильцэ делайиця… Раньшэ пыклы ёго с тиста, усэ. Туди пичкы булы здорови, кругли. Складають из веточок и квитчають, як и сейчас квитчають. А сичас ёго з бумагы делають. Цвиточкы, оришки, бублычки малиньки ципляють. Цвиточкы бумажни и живи вишають, и калыну вишають, шоб украсыть, шоб оно красивэ було. Это означае… прыглашени люды…  мамка ужэ вэчиром, када люды уходять, она каждому веточку ломае, кому с цвиточком, кому з бублычком –  цэ мамка нас оддиляе, ужэ мы погулялы, напылысь, найилысь.  У понидельник. А туди и чещуть, то вжэ биз гильця. А каравай забирае нивеста, каравай отдають нивести. А бува такэ шо, если нивеста далэко дэсь, у понидилок розризалы ёго, хто чай, хто з водою пойилы. 
<х. Греки, Калининский район Краснодарского края> Сугак Людмила Николаевна, 1941 г.р.> <Свадьба> *гильце, перевязка* Оцэ ж жэниховы,  у нивесты делають гильце, тры палочки, цэ ш обматують кистом, цвитив наряжають. И на свайбе, як сичас, не пэрэвязуют на свайбах. А раньшэ було - пэрэвязують, каждую жэнщину, каждого мужэка. Мущин пэрэвязують полотенцэм, а жэнщину во тим, шо на плате и цвиток обязательно на голови, у мужэка циток там,  дэ рубашка, а у баби обязательно. И тожэ оцэ ш забырае невесту, вин бэрэ гильце, два гильця забырае, а трэтье остаеться матэри.
  <Славянск-на-Кубани, Славянский район Краснодарского края>  <воскресенье > *стол, гильце, дывынь, коровай, красная лента, хлеб, соль, овчина, фата*
Наряд стола – гильце, в первую очередь. Очень красивое: птички делають из теста, украшения и блёски, и цветы, и орехи заворачивають.  Это у невесты на столе дывынь стоить, а дывынь приготовлен для невест,  значить, большой. Коровай на большую тарелку помещаеца, очень красивый, резной и три палочки поднимаюца тожэ с теста, украшаюца цветами, а наверху сязывають красной лентой, сидять дви птычечки. Ставят дви тарелки, дви ложки, этот дывынь, сколько углов у стола делають кренделя -  як шышка в завышки,  а тыки тры штукы в куче, и утэто на каждый уголочек ставляють по всим столам. Утэто ужэ самое первое, шо ни глянеш на столе стоить с хлебом, с солью,  ну а потом холодные закуски. Так вот невесту сажают за гильцем, на кожух  - это овчина, натуральна овчина, шоб вывырнута она була и ни то шо там, а овчиной наверх.И они сажают жениха и невесту для того, шоб они держались друх друга и шоб булы богати. Сажають невесту, жэних на подходе, не задерживаеца, шо ему сказалы - и сразу сюды. Приежае жэних, дружочки вси за столом сидять, невеста за столом сидять, невеста за гильцом - её накрывають фатой, стоить рядом двое или трое малышей, если дужэ родни…
<ст. Гривенская, Калининский район Краснодарского края, Гора Раиса Ивановна, 1927 г.р.>  <понедельник> *купание, гильце, транспорт, калина, борщ* Гости тоже купаються, хто шо прыдумаеть, одын одного облывають водою, крычять, поють на речке, оттуда едуть, дэ лужа - в лужу; тачка така старая, можэт колесо впасты -  смеються. На тачку становлять гильце, а гильце в нас такэ: с калыны, на калыну чипляються орехи, конхветы. Едуть дорогою, опять упалы, упалы, всталы, поють, прийшли опять жэ ш туда за столы. Там жэ ш кухарки вжэ приготовилы борщ и всэ пидигрилы, шо було, опять гульня продолжается.
Приведенные иллюстрации микротемы *гильце* свидетельствуют о противоречии внутри кулинарного кода исконного обряда, и вместе с тем именно эти данные позволяют разграничить аксиологию исконного обряда и вторичных, инновационных переосмыслений. В кубанском обряде символы гильце – коровай – дывынь перестают различаться на функциональном уровне и либо замещают друг друга, либо контаминируются [Трегубова 2010]. Отдельные тексты (см. ст. Гривенская, х. Греки) содержат информацию о гильце как о символе, который сопровождает невесту везде, и она (либо жених) его забирает с собой, уходя в дом жениха. Гильце как символ девичьей жизни, девичьего целомудрия выпекалось в доме невесты, стояло на столе перед ней, и она забирала его с собой, чтобы поставить в новом доме своем на мысник, и оно стояло там до тех пор, пока само по себе не рассыпется (информант Твердая Н.В., уроженка ст. Старотитаровской, 93 года). Представляется, что этот сюжет был исконным в свадебном кубанском обряде и был проникнут идеей целомудрия невесты, ее чистоты. Поэтому акт ломания гильца сомнителен в исконном обряде. Ломали каравай, который выпекался при участии многих родственников, стоял на столе до второго дня, пока не подтверждался факт, шо его нивеста верна. После этого красная лента снималась с каравая и торжественно перемещалась на грудь жениха, коровай ломали так, чтобы каждому гостю достался кусок. Резали каравай под песню «Дружко коровай крое, семеро диток мае…». Акт раздачи каравая каждому родственнику проникнут идеей единого рода и его преумножения. В исконном южнорусском обряде заведомо было определено, каким куском кого оделить. 
Как было представлено в приведенных выше текстах инструмент метаразметки сегментирует материал в корпусе по таким параметрам, как диалектоноситель, возраст, населенный пункт, тема, микротема, хронология событий, речевой стандарт, культурный стандарт, что соответственно позволяет пользователю строить запрос в корпусе в соответствии с задачами исследования. Материал может быть автоматически отсортирован по всем перечисленным выше параметрам.  Запрос материала по станицам и хуторам позволяет установить индивидуальную картину для каждой станицы, выявить культурные варианты, сопоставить их.
В каждом подкорпусе размещаются аудиофайлы, к которым может обратиться пользователь. Наличие аудиокорпуса адресует исследователя непосредственно к конкретному представителю лингвокультуры, в речи которого отражены ее языковые, коммуникативные и культурологические характеристики. Фрагмент речи в аудиофайле репрезентирует определенную микротему. При членении потока речи информантов в качестве основания нами была выбрана микротема.     
Репрезентация микротемы в  корпусе обеспечит в дальнейшем возможности наблюдения особенностей порождения речи в зависимости от  предмета речи (темы). Сопоставление таких текстов подтверждает идею наличия  инвариантных текстов в культуре и, следовательно, в сознании носителя культуры. Иногда этот стандарт проявляется в форме речевого жанра, иногда в форме устойчивого сюжета с устойчивой системой персонажей. На фоне группы стандартных текстов достаточно рельефно обозначатся тексты новые, вторичные – с упрощенной системой на уровне символического и акционального кодов, и на уровне понимания свершаемых актов и используемых артефактов, как это было показано выше.
Поскольку кубанская лингвокультура является вторичной и формировалась на основе украинских, южнорусских и в непосредственном контакте с донскими, разрабатывается справочная часть корпуса, содержащая лексикографические и текстовые  материалы, в которых отражены факты материнских  и смежных  локальных культур. 
 
*Работа выполнена при поддержке фонда РГНФ, проект № 10 – 04 – 38407 а/Ю 
 

Литература

1. Емельянова,1 М.В. Гипертекстовый мультимедийный словарь лингвокультурного дискурса / М. В. Емельянова, Е.Н.  Трегубова  // Русский язык: исторические судьбы и современность: II Международный конгресс исследователей русского языка (Москва, МГУ им. М. В. Ломоносова, филологический факультет, 18 – 21 марта 2004 г.): Труды и материалы / Составители М. Л. Ремнёва, О. В. Дедова, А. А. Поликарпов. – М.: Изд-во Моск. Ун-та, 2004. - С.472 – 473.
2. Емельянова,2 М.В. Применение информационных технологий при обработке лингвокультурного дискурса / М.В. Емельянова, Е.Н. Трегубова // Материалы XXXIII Международной филологической конференции, вып. 25, секция прикладной и математической лингвистики, том 2 (15-20 марта 2004 г., филологический факультет Санкт-Петербурского государственного университета): С.-Пб.: Изд-во С.-Пб. ун-та,  2004 г. - С. 38-44.
3. Крючкова, О.Ю. Электронный диалектный корпус как новый источник изучения русских народных говоров / О.Ю. Крючкова, В.Е. Гольдин, А.П. Сдобнова // Язык и культура в России: состояние и эволюционные процессы. Самара, 2007. – С. 385-390. 
4. Трегубова, Е.Н. Лингвокультурный региональный дискурс и современные способы его лексикографического описания / Е.Н. Трегубова, М.В. Емельянова // Конференция грантодержателей регионального конкурса Российского гуманитарного научного фонда и администрации Краснодарского края «Северный Кавказ: традиции и современность. Сборник тезисов.  Краснодар: Просвещение-Юг, 2007.
5. Трегубова, Е.Н. Кубанский лингвокультурный дискурс «Свадьба» и его лексикографическое описание: к вопросу о научной версии современного диалектного словаря / Е.Н. Трегубова // Региональное своеобразие языка и культурных традиций кубанского фольклора: Коллективная монография/ Славянск-на-Кубани: Издательский центр СГПИ, 2005.
6. Трегубова Е.Н. Обрядовая культура Кубани / М.Ю. Беляева, Е.В. Литус, Г.В. Лобова, Е.Н. Трегубова; отв. Ред. М.Ю. Беляева. – Славянск-на-Кубани: Издательский центр СГПИ, 2010. -100 – 117.


Статья опубликована в сборнике конференции: Россия и славянский мир в контексте многополярности : материалы VII международной научной конференции, 6 – 9 августа 2010 г., Славянск-на-Кубани : в 4 ч. Ч. II. Разд. II / отв. ред. проф. Т. С. Анисимова; Славянский-на-Кубани государственный педагогический институт. – Славянск-на-Кубани: Издательский центр СГПИ, 2010. – С. 142-150.